Гости форума могут читать форум. Гости форума не могут писать на форуме и видеть данные участников форума (антиспам). Адрес администратора: ozland@rambler.ru (Villina).
Чтобы зарегистрироваться на форуме, нужно придумать уникальный ник, выбрать пароль, поставить галочку "зарегистрироваться" - но самое главное, написать адекватное и интересное сообщение в одной из тем форума.
Вчера мы были на предпремьерном показе нового спектакля Театра Маяковского. Трудно сказать, что мы ожидали увидеть, но то, что мы увидели, нам понравилось. Хочется сразу заметить, что в театре провели-таки ремонт, отремонтировали зрительный зал, и нет там того ужасающего позора развала, что был последние годы.
Итак, «Графство Осейдж» - спектакль, поставленный сплошь прибалтийской командой, однако в какой-то момент в постановку вынужден был включиться худрук Маяковки Миндаугас Карбаускис. Спектакль этот весьма и весьма неспешен, но он наполнен символами, более того, он весь на них и построен, так что смотреть интересно. Правда, сразу хочется сознаться, что в первом акте в какой-то момент становится так скучно, что просто засыпаешь, но потом действие захватывает.
Художественное оформление спектакля – это то, за что хочется аплодировать стоя. Костюмы в спектакле очень «вкусные», интересные, необычные. Они идеально дополняют образ каждого героя. Есть в спектакле момент, когда героиня Е. Симоновой показывается из двери на втором этаже, и в свете, она кажется вошедшей в платье королевы, а это всего лишь домашний наряд. Художник-модельер использовал костюмы в полной мере, каждый герой имеет свой стиль, да и с цветом в определенной мере тоже налажено взаимодействие.
Декорации выше всякий похвал. В данном спектакле в качестве декораций использованы экраны, двухэтажное такое сооружение. Но использовано это настолько искусно, что ощущения бутафории не возникает, а сам дом, который эти декорации изображают, становится действующим персонажем. Можно вспомнить пресловутый экран в «Монте-Кристо» - мюзикле Театра Оперетты – где про экран кричали на каждом шагу, но где он, в итоге, был использован совершенно банально и бестолково. Здесь же все не так, эти декорации не просто отражают состояние каждого героя, они будто ведут диалог с семьей, так что становятся крайне важны. Они показывают дом, но зачастую дом в срезе, т.е. срез шкафа или тумбочки, например. Поначалу изображение статично, и меняется лишь при смене обстановки, но по мере действия изображение начинает меняться и в пределах одной сцены, дом начинает жить своей собственной жизнью, а иногда и вовсе изображение исчезает, оставляя в буквальном смысле голые стены, которые вызывают ассоциации то ли с психушкой, то ли с пронзительным белым светом. Кроме того, декорации не статичны – они двигаются, приближаются и отдаляются, что только подчеркивает эффект от них как от живого существа.
Спектакль не прост, в нем есть какая-то загадка, так что в какой-то момент просто перестаешь понимать, что происходит. Героев много, но выделяется, безусловно, героиня Евгении Симоновой. Она исполняет роль в рыжем коротко остриженном парике, что добавляет ее героине безумия, одновременно она выглядит и беспомощной, и жестокой. Она выглядит болезненной, что и неудивительно, ведь в самом начале спектакля упоминается, что у нее рак горла. При этом героиня много громко и зачастую неразборчиво кричит, буквально надрываясь. Если в начале спектакля она – безусловная хозяйка в доме, то к середине героиня Анны Ардовой становится таковой. Ее соперничество с матерью, кажется, ее саму начинает сводить с ума. Героиня Симоновой при этом становится какой-то беззащитной, порой даже напоминающей ангела.
На фоне этого соперничества разворачивается история и двух других сестер, их любви к разным людям. Так уж случается, что героиня Ардовой Барбара, невольно узнавая правду, способствуя ее раскрытию, причиняет боль своим сестрам, хотя не дает случиться большей трагедии. Героини, как правило, влюбляются не в тех, отчаянно пытаются, наконец, обрести свое счастье. И если одна кажется серой, защищаясь своей незаметностью от окружающего мира, то вторая кажется слишком веселой, защищаясь от мира напускным позитивом. Можно сказать, что в них мы не видим настоящих людей, все они чем-то закрываются от мира, но видим что-то настоящее в Барбаре, которая не боится сражаться с миром «с открытым забралом». Да, по мере развития спектакля все больше становится похожей на мать, начиная от поведения, и заканчивая костюмами. Не ясно, то ли она издевается, то сама сходит с ума, то ли история начинает повторяться. Она, походя, пытается что-то исправить, помочь своим родным и близким, но получается это как-то коряво, так что эти родные и близкие фактически ее и считают виновной в своих бедах. На нее валятся проблемы всей семьи, ведь она не просто забирает власть в доме у своей матери, но и все те заботы, которые надо решать. В какой-то момент она спрашивает: «Почему я?», на что получает логичный ответ: «Ты же главная».
Есть на что посмотреть в этих любовях героинь. Вот Стив, жених одной из сестер, чей идеальный образ она нарисовала, сразу вызывает некую неприязнь, а потом и вовсе начинает соблазнять 14-летнюю дочь Барбары. И дом болезненно откликается на его поведение; герои курят какую-то «дурь», и дом уже не дом, он словно испорченный телевизор, затуманенное сознание, когда никто ничего не соображает…
Вторая любовь – любовь героини Иви малыш Чарли, хотя он и не малыш вовсе. Кажется эта любовь такой невинной, но одергиваешь себя на мысли, что парочке-то уже за 40… Такие будто замороженные в молодом возрасте сознания люди, страстно желающие что-то поменять, но обстоятельства мешают им... Маленькие и незаметные, но при этом важные. Они хватаются друг за друга как за последний шанс, и тем отчаяннее поведение Иви в конце спектакля. Когда этот шанс утерян, но она не хочет в это верить, и с этим мириться. Она будто загнанный в угол человек, когда терять уже нечего, он готов пойти на все. Она одета серо, очень серо, но в то же время опрятно, она порой будто сливается с домом, его невидимый дух, не душа, но его часть.
Самой простой героиней кажется персонаж Дарьи Хорошиловой Джин, чья проблема заключается в ее возрасте. Она отчаянно борется за свое место и уважение к себе, а взрослые ее всерьез не воспринимают, более того, они смеются над ней, над тем, что ей важно. Это четко отражает диалог за столом, когда героиня будто изливает свою душу, свои убеждения, а над ней смеются, причиняя боль. Потом, когда происходит «смена власти», Джин просто фотографирует на планшет этот кокон – Виолетту, накрытую скатертью, и это будто месть за то унижение, которому ее так походя подвергли взрослые. Хотя да, ничего особо сложного в этом персонаже нет.
Дом здесь не просто разговаривает с героями, он будто заставляет раскрывать тайны, секреты здесь выходят на поверхность, и утаить уже ничего не возможно. И так не в ярких цветах дом в какой-то момент становится чуть ли не белоснежным, или просто черно-белым, строгим.
Здесь есть, безусловно, вопрос, что правильно: уехать из родного дома или остаться и буквально жертвовать собой? Оказывается, что семейный дом – это нечто, что забирает силы, разум, право на счастье. Так стоит ли жертвовать собой или все же нет? Здесь есть вопрос, но ответа нет…
Если что-то и осталось непонятным, то это финал. Остается после просмотра ощущение, что что-то осталось непонятным, не ясным, не раскрытым. Финал не расставляет все точки над «i», спектакль будто обрывается, не дав своим героям покоя, свободы, а отобрав даже шансы на нее…
Весь спектакль оформлен в приглушенных цветах, в нем нет места ярким краскам – все будто занесенное пылью, будто превращающееся в руины, разваливающееся, старое. Герои говорят глухими голосами, порой непонятными, будто говорят из какого-то склепа. Такое ощущение, что окружение высасывает из них все силы, оставляет наедине с их проблемами и их болью.
Спектакль несколько холодноватый, спокойный, порой чересчур, и это на фоне трагедий, происходящих в душе каждого персонажа. Можно сказать, что остается от него впечатление чего-то западного. Он очень современный по своему оформлению, по подаче, есть в нем и очень удачные моменты, как фотографирование на планшет, например. Эту идею можно было бы и развить, если бы героиня фотографировала все важные моменты, а герои в это время замирали… Спектакль не комедия, и тот смех, который он вызывает – это какой-то безнадежный смех сквозь слезы, можно сказать. Это трагедия, драма, но не на разрыв, а просто наблюдение за жизнью людей, непростым их столкновением, и отчаянным поиском выхода. Герои то дьявольские, то ангелы. Вот все в черном, а героиня Симоновой, только недавно всех обвинявшая и ненормальная, в белом халате – будто ангел на их фоне, будто очистилась, а не просто душ приняла.
Как я уже упоминала, здесь можно заскучать. В какой-то момент все так медленно, так неспешно, что начинаешь засыпать, но потом становится действительно интересно. Потрясающее оформление, идеи, отличная актерская игра – все очень удачно. Вообще мне кажется, что это спектакль – шаг вперед для Маяковки, новая веха в их истории, новый стиль, современный, интересный. Очень советую.
«Цена» - это спектакль-исследование разных менталитетов и разных характеров, в первую очередь исследование психологии бедного по натуре человека, принимающего бедность как неизбежность, а все «обязанности» - своими неразрешимыми проблемами.
Спектакль этот о попытке продажи старой семейной мебели, которую пытается продать один из братьев – немолодой полицейский, который больше хочет просто завершить дело, а как и насколько это выгодно, его не волнует. У полицейского есть жена, молодящаяся особа, периодически начинающая переживать из-за своего возраста, немного транжира, которая при этом очень возмущена пассивностью супруга. Особо она крайне эмоциональная, даже истеричная, муж же ее спокойный и даже безразличный, привыкший к таким проявлениям характера и давно уже не ищущий причину этих проявлений, а просто с ними смирившийся. Третьим действующим лицом является старый еврей-скупщик мебели, пытающийся эту мебель приобрести за бесценок.
Весь спектакль похож не столько на поединок еврея и полицейского, сколько на постепенное вскрытие долгое время копившихся проблем, очередную попытку от них, наконец, уйти. Большую часть спектакля скупщик целенаправленно выводит до того спокойного и даже счастливого в своей бедности полицейского из себя своими рассуждениями, разговорами и прошлом, не давая цену. То давая высокую оценку мебели, то низкую, то восхищаясь ею, то указывая на ее недостатки. Полицейский переходит почти на крик, его трясет, так как ему хочется как можно быстрее покончить с этим делом и вернуться в свой привычный замкнутый мир. Он даже не пытается спорить, он сразу как-то просто смиряется с тем, что говорит ему скупщик. Не думая о словах супруги, не думая ни о чем. В очередной раз смиряется с тем, что предлагает ему жизнь, безропотно это принимает.
Появление четвертого действующего лица – брата героя и успешного врача – еще сильнее показывает разницу между героями. Трудно понять, что на самом деле на уме у этого человека: такого яркого, успешного, так легко, казалось бы, обыгрывающего проныру-скупщика. Но он что-то делает, и он пытается что-то делать. Нельзя с уверенностью сказать, ради кого он старается, ведь все его действия по увеличению благосостояния брата кажутся аферой. Но простая продажа мебели оборачивается так давно назревавшим разговором, так давно копившиеся обвинения буквально выливаются на каждого из героев. Каждый таит какую-то обиду, которую не может забыть. Но обвинения против врача кажутся какой-то извечной завистью к успешности. Он справедливо говорит, что ничего – ничего – не мешало и полицейскому добиться того же. Он предлагает выход, помощь, но… Ради того, чтобы выбраться из пропасти, надо что-то делать и шевелиться, а полицейский этого абсолютно не хочет…
Это – не просто столкновение братьев, это столкновение двух разных характеров: характера победителя и проигравшего. Первому не может помешать ничего. Он порой готов отказаться от любых моральных принципов, но добиться цели. Второму мешает собственная цель: он готов пойти на все, чтобы не шевелиться и остаться все на том же дне. Но у каждого свои проблемы: один живет в своем трудном, простом и таком понятном мирке, и живет вполне счастливо. Второй добился успеха¸ но потерял покой и даже семейное благополучие. За все надо платить, и что выбрать, зависит только от человека.
Эта история заканчивается разочарованием: разочарованием в себе, разочарованием во всем том, ради чего, казалось, жертвовал собой, разочарованием своим сегодняшним местом в мире. Герой выбирает покой, возможность спокойно прожить свою жизнь, получая пусть меньшее, но получая это легко. Но, получая это, он отказывается от себя самого, отказывается в очередной раз. Если раньше его грела мысль о том, что что-то может измениться, что он может поговорить с братом, то сейчас встреча состоялась, но принесла только разочарование. Самое страшное – разочарование в себе.
Наверное, в главном герое этого спектакля в исполнении Александра Андриенко все-таки слишком много истеричности, и он слишком часто срывается на крик. Если поначалу этот переход постепенен, с периодическим возвращением в нормальное состояние, то под конец он рисует героя, абсолютно собой не владеющего. Наверное, можно этой истеричности чуть поубавить, но, в целом, на героя смотреть приятно, смотреть на то, как он приходит к пониманию всей своей жизни, как она открывается с другой стороны.
Второй брат – Уолтер – в исполнении великолепного Виктора Запорожского, которого до этого я видела и которым восхищалась в спектакле «Любовь глазами сыщика» здесь очень спокоен и даже безразличен. Он так непрост, так трудно понять, что же у него на уме, и на этот вопрос ответа ведь не дается. Он как видение, внезапно появившийся призрак прошлого, слишком иной, чтобы быть настоящим. Он кажется лишним во всей этой атмосфере бедности и воспоминаний. Он не хороший и не плохой, но он соблазнитель с одной стороны, и спаситель с другой. Он слишком привлекателен, чтобы быть хорошим, и слова, которые он говорит – это слишком простые истины, чтобы быть неправдой и слишком жестокие, чтобы их можно было простить. Это – яркий характер победителя, что-то за свое благополучие все-таки отдавшего.
Татьяна Аугшкап в роли Эстер милая и простая, очень ведомая, но очаровательная. Она истерична, она обвиняет своего мужа. У нее есть проблемы с алкоголем, а ее муж просто с этим мирится, не пытаясь разобраться, в чем же дело. Она похожа на несколько брошенную женщину, которая отчаянно привлекает к себе внимание. Она привыкла винить во всем супруга, небезосновательно, но она есть, она предана ему. Пусть такая, но она не ушла.
Главная звезда спектакля – Ефим Байковский в роли скупщика. Интересный, хитрый, убийственно спокойный, своим поведением доводящий героев буквально до исступления, и тем самым выводящий их характеры на поверхность. Он становится настоящим испытанием для них, для их чувств, для их убеждений. Он ведет свою игру, в результате которой сами герои вынуждены посмотреть на себя с иной стороны, переосмыслить свою жизнь. Он – само воплощение жизни, он не судья, но он заставляет оценивать себя каждого из героев.
Спектакль в меру смешной, но все-таки это драма, драма характеров, разных миров и мировоззрений. Драма обычных людей, трагедии проживания обычной жизни, в которой нет ничего сверхъестественного. Драма жизни людей¸ которые ничего не меняли много лет и плыли по течению, обвиняя в этом всех вокруг, и не способных посмотреть в зеркало. Та рухлядь – это сама их жизнь, и то, за сколько герой готов ее продать – это его оценка собственному существованию. Он делает выбор, тем самым, ставя точку, давая оценку. И в какой-то мере вынося себе приговор. Это грустно, смешно и так привычно. Когда кто-то опять выкидывает на помойку свою историю.
Очередной спектакль, на который мне посчастливилось попасть – это «Бердичев» Театра имени Маяковского. Спектакль довольно продолжительный по времени, производящий неоднозначное впечатление, с одной стороны, интересный, с другой – довольно утомительный.
Если верить программке, то нас должно было ожидать довольно-таки тяжелое зрелище, которое любым образом, пусть даже и фоном, но должно было быть буквально пропитано бедой и трагедией, ведь действие начинается в послевоенном Бердичеве, где, согласно справке, осталось всего 15 евреев. Да, главные действующие лица этого спектакля – евреи, представителей других национальностей в спектакле очень немного и появляются они весьма эпизодически. Однако тягостного трагизма в постановке совсем немного.
Главные героини, хоть и весьма побиты жизнью и закалены, но ведут себя в дольно забавной для зрителя манере. История начинается, когда обе еще довольно молоды (им около 40 лет), однако большая часть их родных погибла, о чем они довольно часто вспоминают. Но не со слезами на глазах, а с каким-то вызовом и укором как окружающим, так и себе. Из-за войны ли, или из-за чего-то еще, но героини довольно замкнуты в себе, но эта замкнутость проявляется по-разному: одна из героинь – тихая и безобидная хромая портниха (Злота), потихоньку перестающая покидать квартиру, вторая – агрессивная и очень грубая женщина (Рахиль), чьей единственной слабостью становится ее младшая дочь. Грубости в спектакле вообще слишком много, почти весь юмор строится на грубости. Рахиль чуть ли не каждые пять минут повторяет коронную фразу: «Как я сейчас держу эту руку, так я войду тебе в лицо», а разные персонажи периодически кричат ей и друг другу: «Заткнись!».
От этой бесконечной грубости, не меняющейся с годами – а за время спектакля проходят десятилетия, меняются сцены – устаешь уже ко второму действию. Если что и неизменно, то это она. Однако, стоит признать, что в жизни героинь вообще мало что меняется. Их окружают практически исключительно евреи, с которыми так или иначе, но они начинают конфликтовать. Кто-то из этих мелькающих персонажей в дальнейшем умирает, кто-то – уезжает, и лишь наши героини находятся на одном месте. О происшествиях в жизни разных героев мы слышим из разговоров, но не видим их, из-за чего складывается впечатление, что не происходит ничего. Каким-то образом происходят перестановки в квартире – малосущественные – но больше не меняется ничего, даже сам мир, в котором живут героини. Да, появляется телевизор, что-то еще, но суть остается прежней: как носили помойное ведро на улицу, так и носят.
Очень трудно, наблюдая все это действо, понять мораль спектакля. В чем же его мысль?.. В финале каким-то странным итогом и голосом одного из членов семьи это озвучивается: объединение народов, когда все народы вместе отмечают свои и чужие праздники, живут как братья. Одним словом, идея толерантности: не растворения в одном плавильном котле и не утраты собственной идентичности, но принятия друг друга и жизни вместе, а не в одном своем мирке, как демонстрировал весь этот спектакль. Весь спектакль был будто доказательством того, что к этому не готов никто. Одна из сцен, которые наиболее ярко это подтверждают, это сцена выпивания Мили с русским коллегой, когда тот в итоге уходит, обзывая его жидом. А Миля чуть ли не в истерике кричит, что так нельзя, что он хочет общения с этим человеком! И винит Рахиль в оскорблении этого своего дружка. Это выглядит так, будто она утащила его назад, порвала хрупкие, пусть и пьяные и бессмысленные связи между людьми двух наций. Однако вся эта сцена выглядит как подтверждение неготовности идти навстречу друг другу и принимать друг друга на равных. Но стоит признать, что данная сцена едва ли не единственная может служить прямым подтверждением идеи. В остальном же идея сводится к демонстрации чересчур самобытного и закрытого мирка, в данном случае, евреев.
Сам спектакль показан так, чтобы зритель волей-неволей, но видел в героях именно евреев без иных вариантов. Актеры стараются говорить в привычном нам стиле, как евреи, однако стоит признать, что не все это делают – некоторые будто просто произносят текст, не пытаясь голосом «прочитать» эту роль. Но, ради справедливости, это относится лишь к паре актеров второго плана. Хотя акцент во многом является самоцелью, а не средством, в результате на него обращаешь-таки внимание, что не есть хорошо – слишком русская игра в еврейских декорациях, в результате мы получаем вовсе не тот эффект, который должен был быть: акценты расставлены вовсе не в те места. Смена эпох и декораций происходит на глазах у зрителей, пусть сцена и затемнена. Эта находка художника показалась мне мало понятной, потому что на третий и последующие разы люди в черных футболках, переставляющие реквизит, начинают порядком утомлять, так что хочется это уже промотать, будто видео смотрим. Плюс эта внутритеатральная деятельность не слишком хорошо подходит к спектаклю в целом.
Оформление сцены – квартира с парой комнаток, герои одеты в не очень броскую одежду, которая, тем не менее, меняется в зависимости от эпохи. Меняются, пусть и незначительно, сами герои: они полнеют, начинают сильнее хромать, меняются прически, даже в чем-то характеры. Но меняются они вовсе не до степени не узнавания: с первого взгляда все равно понятно, кто есть кто и зачем. Актеры играют персонажей на протяжении лет 30-ти. Если актерам, играющим более взрослых персонажей, еще удается выглядеть органично, то тем, кто начинает с персонажей молодых, это удается плохо. Особенно неубедительным выглядит Виля, которому в начале спектакля всего 13 лет. Также в этом плане, пусть чуть менее, не очень удался молодой период у Рузи – в роли зрелой женщины она более убедительна.
Материал, на котором основан спектакль, очень богатый, но все грани не показаны. Показано поверхностное, в результате вовсе не сразу понимаешь, о чем же нам хотел сказать автор и что донести. Спектакль слишком груб и, пожалуй, довольно прямолинеен. Вся комедийность строится на грубости, но ведь грубость сама по себе не должна быть смешной – это дешево. От грубости так устаешь, что хочется просто побыть в тишине. Конечно, интересно посмотреть и оценить, но я не могу поставить данную постановку в ряд моих любимых.
"Плоды просвещения", 19.02.2015, Театр им. Маяковского
Мне достаточно сложно оценивать спектакль, который я смотрела в очень уставшем состоянии вечером в четверг. Первое, что вызвало внутренний стон, была продолжительность – 3,5 часа. Впрочем, для художественного руководителя Маяковки это даже скромно. В остальном же спектакль вызвал противоречивые эмоции: сделан он был в форме ироничной комедии, но лично мне не хватило какого-то двойного дна, без которого не обходятся даже представители легкого жанра. Не знаю, минус ли это, но, например, в кино часто говорят о том, что именно чисто жанровых представителей, не смеси, нам не хватает. Хотя «Плоды просвещения» - тоже далеко не чистая комедия, чего уж там.
Очень понравилась мне структура самого спектакля, а также его оформление. Под структурой я имею ввиду четкое разделение на два мира, причем зрителю всегда очевидно, какой из миров на первом плане. Спектакль начинается с мира слуг, и даже появляющиеся и о чем-то говорящие господа не способны переключить внимание зрителя с этих только что живых и чему-то смеющихся слуг. Просто потому, что сцена пока еще выстроена на этот «нижний» мир, и питает она зрителя их эмоциями. Мы пока еще смотрим на господ глазами слуг, немного иронично и немного не понимающе. Однако, в моменты, когда господа выходят на первый план, фоном служат уже слуги, и в эти моменты мы способны начисто забыть о том, что есть еще сюжетные линии этих персонажей. Когда какой-либо из миров выходит на первый план, представители второго мира резко становятся похожими на муравьев, где-то копошащимися, что-то делающими, но не имеющими ровно никакого значения. Важно лишь то, что в центре действия. Лишь эти разговоры и прочее. Можно обращать внимание на усмешки и ухмылки ушедших на второй план, но смотрится это исключительно как оценка не понимающими персонажами происходящего. Не понимающими из-за разительных отличий в мышлении в принципе.
Художественное оформление спектакля запомнилось огромным столом, символизирующим всю мистическую составляющую действа. Это довольно ироничный ход, ведь стол можно рассматривать и как Луну – эту постоянную спутницу мистических явлений – и как летающую тарелку НЛО. Сходство со второй усиливают горящие по кругу свечи во втором действии, так что кажется, что тарелка и правда может полететь. Впрочем, мистицизм здесь является объектом иронии: не зря ведь мы наблюдаем, как в начале, так и в конце спектакля танцы под покрывалами пары героев. Этакие приведения под Луной, а в реальности всего лишь дурашливые слуги, развеселившиеся без хозяев. В этом все отношение к мистике и есть: приземленное, впрочем, приземленное из-за особенностей жизни.
Чего мне не хватило, так это определенного упора в какой-либо жанр, даже в ту же комедию. Может, я просто была не в настроении, и так, скорее всего, и было, ведь зал смеялся почти весь второй акт. Комедийность в спектакле достигалась за счет излишней серьезности к мистике со стороны одних, и полной дурашливости, юмора со стороны других. Единственное, что лично мне резало восприятие – это в определенной степени картонность происходящего. Слишком грубо что ли дурачили хозяев слуги, а хозяева слишком просто верили. Я предпочла бы реально создание мистической атмосферы, и последующее разоблачение. Наверное, эффект был бы интереснее, впрочем, это могла быть уже не комедия. А так нелепость происходящего очевидна во время всего действия. В чем-то даже жалко становится героя Игоря Костолевского, такого наивного и доверчивого, и уж точно не жестокого. Особенно это заметно в финале спектакля, когда он ищет зацепки, хоть какие-то причины считать себя не обманутым, а вполне правым. Заметим, что все это происходит без злобы на горничную Таню, это всего лишь ради него самого.
Что меня покорило – это три мужика. Грим, костюмы – просто великолепно. С одной стороны, мы наблюдаем сильнейший контраст с чистым домом барина, с другой – мы видим иной стиль мышления. То есть эта троица мыслит совершено приземленно, и ей невдомек ни волнения хозяйки по поводу заразы, ни мистическая склонность хозяина. Это очень яркая иллюстрация непонимания. То, что важно для одних, совершенно не имеет значения для других. Эти мужики не смеются над героем Костолевского, но просто не понимают его, списывая свое непонимание на непросвещенность. Само просвещение здесь рассматривается уже как нечто, дошедшее до крайности. В древности даже врачей и ученых считали магами и ведьмами и сжигали на кострах. А в данном произведении все переворачивается с ног на голову. Просвещение объяло всю науку и перешло к псевдонаучности – тому самому колдовству. Перед нами два берега: полная дремучесть и чрезмерная просвещенность. То, что не может найти общего языка по определению.
Мужики выглядят в спектакле почти сборным образом, эта троица имеет одно общее лицо, но не индивидуальное для каждого. Господа же выглядят разными, но все они со своими тараканами в голове. То есть если простые герои плюс-минус похожие, т.к. не было в их жизни ничего, что вытащило бы их индивидуальность на поверхность, то с господами все наоборот: и вытащило, и даже заставило поверить в свою особенность в гипертрофированных масштабах. Слуги здесь – нечто среднее: есть среди них и личности, более близкие к господам, и личности, более близкие к мужикам. Видимо, в зависимости от рода деятельности.
Впрочем, за всем повествованием стоит в итоге легкая комедия, но никак не драма. Может быть, имеет место романтическая история Тани и ее возлюбленного, но она вполне счастливая и совсем не трагичная. Есть немного моральной дилеммы: своего Таня добивается путем обмана, причем играет она на самых тонких местах, там, где проще всего ранить. Правильно ли это для любой цели, даже самой благородной? Рассуждать о моральном облике героя Костолевского я не стану, т.к. он не чудовище ни разу, и его разве что жалко, куда больше даже, чем мужиков. Откровенной актуальности, вопиющей, кричащей в спектакле нет вовсе. С одной стороны, ее не хватает, но с другой отсылки к сегодняшнему дню вписывать надо очень аккуратно, и не всегда это получается.
Отметить я хочу игру старшего поколения и того величайшего уважения, с каким прописаны их роли: Ефим Байковский, Светлана Немоляева… Молодые мне запомнились своими реально красивыми и светлыми лицами. Искреннюю симпатию вызывает Таня, хотя героиня она довольно простая просто из-за места своего на этой планете. Поэтому и эмоции у нее простые, но искренние. И эту искренность Наталья Палагушкина передать сумела. Лакей Григорий запомнился своим нарциссизмом, впрочем, в этой роли он похож на всех и сразу. Не до конца понятна роль этого персонажа в спектакле вообще, но как явление, один из видов поведения слуг – почему нет?.. Лизоблюдство и презрение, высокомерие и унижение – в нем смешалось все. Остальные персонажи являются обрамлением, с каким-то характерными чертами, но все больше комедийными, нежели драматическими.
Мне, видимо, от усталости, спектакль понравился умеренно, слегка утомил. Нет безумного восторга, который вызывает пронзительность или качественная и дорогая постановка. Для меня здесь нет «крючочка», на который меня способен подсадить спектакль. Возможно, из-за того, что музыкальное оформление, столь для меня важное, было слабой стороной постановки. Были использованы одна-две французские мелодии, которые, тем не менее, не являлись центром. В результате у спектакля не было своего музыкального лица, а это очень грустно. А вот маме моей, напротив, понравилось очень, и она даже пошла бы повторно, а это показатель. В общем, советую сходить, чтобы составить свое мнение. Внимания «Плоды просвещения» достойны, вне всякого сомнения.
Отправлено: 07.03.15 22:04. Заголовок: "Отцы и сыновья&..
"Отцы и сыновья", филиал на Сретенке, 06 марта 2015
Очередным посещенным мною спектаклем Театра Маяковского стал спектакль на сцене филиала на Сретенке «Отцы и сыновья» по роману Ивана Тургенева «Отцы и дети». Просмотр этого спектакля доставил настоящее удовольствие, даже несмотря на серьезную усталость после длинной рабочей недели.
Первое, что впечатляет и приятно удивляет в этом спектакле: его оформление. Мы оказываемся будто на веранде какой-то деревенской идиллической усадьбы. Поют птички, на сцене выставлены горшки с цветами, а свет заставляет почувствовать температуру на солнцепеке в этот разгар лета. Но самое интересное – это протекающая прямо на сцене река, мирно текущая вполне настоящая водичка, в которой то и дело умываются изнывающие от жары герои. Костюмы появляющихся персонажей вначале напоминают какую-то униформу: стильные, но почти одинаковые. Впрочем, это впечатление спустя какое-то время проходит, и становится ясно, что одеты персонажи не одинаково, но в одном стиле, и пока еще это теплые песочные цвета, так подходящие этой деревенской идиллии.
Главные роли в этой постановке играют молодые актеры Театра Маяковского Макар Запорожский (Аркадий) и Сергей Беляев (Базаров). Перевоплощение первого удивило, пожалуй, очень сильно. Я не видела Запорожского-младшего в сериале «Луна», но даже на общей фотографии актеров в театре можно было обратить внимание на чуть потустороннюю внешность актера. В «Отцах и сыновьях» же светлые волосы не вызывают таких ассоциаций. Они выглядят скорее пшеничными, а не белесыми, острожные интеллигентные очки, открытое и позитивное поведение превращают Аркадия в очень приятного молодого человека, которому искренне симпатизируешь. Нельзя сказать, что он не переживает своих эмоциональных потрясений, но проходит их достойно, стараясь не терять ни позитивный настрой, ни хорошие отношения с кем бы то ни было.
В анонсе самом этого спектакля было указано, что Базарова хотели представить, как весьма неприятного человека, что слегка отличается от наших представлений о нем. Пожалуй, Сергею Беляеву получилось передать и воплотить этот замысел режиссера. Его Базаров циничен, несколько высокомерен, и, в целом, тип довольно неприятный. Однако в этом – огромное противоречие данного героя. Он говорит вещи разрушительные, исповедует философию разрушения, но в то же время он врач, и действия его созидательные. Он говорит, что ненавидит, но лечение людей – это проявление любви. В моменты, когда его просят оказать врачебную помощь, маска цинизма будто на мгновенье падает с его лица, и помогает он искренне и даже заботливо.
Конфликта или хотя бы контраста отцов и детей в спектакле практически нет, пусть определенная разница присутствует. Но эта разница поколений – не более чем погрешность, а Базаров, резко отличающийся своими ультрасовременными взглядами, скорее, исключение, которое очевидно пока еще не жизнеспособно, особенно в этой идиллической глуши. Основная тема отцов – их слепая искренняя любовь к детям, как любовь Кирсанова-старшего, в сущности, счастливого человека (хотя бы за счет явной взаимности со стороны Аркадия), так и, особенно, любовь родителей Базарова к Евгению. Любовь тем более сильная, чем более жертвенная, ведь уже не молодые родители принимают все поступки и решения сына, не перечат ему, несмотря на определенную жесткосердечность героя по отношению к ним.
Тема столь неожиданной и столь сильной для Базарова любви к Анне Сергеевне Одинцовой в спектакле раскрыта очень слабо. Образ ее изображен достаточно четко, как человека закрытого, делового и спокойного. Однако их истории просто нет, будто большие куски вычеркнуты из спектакля. Постановка сосредотачивается на личности Базарова, как и эгоиста, и великодушного человека одновременно, так что любовь, точнее, ее развитие, кажется лишней. Но само это чувство как возможность проявления характера персонажа все же остается, остается в виде признания, прямого, как сам герой, но натолкнувшегося на переменчивость и неуверенность женской натуры. Что не является страшным для большей части мужчин, но больно ранит Базарова, а на боль он отвечает агрессией, пусть даже и не осознанной.
Евгений выглядит человеком, для своего времени слишком современным, но противоречивым. Как я уже упоминала, он говорит разрушение, но сам по себе больше созидает. Даже эпизод с дуэлью: это акт разрушения, однако так разрушать герой просто не умеет и не хочет. Он закрыт и высокомерен, но в сущности очень раним. То, что это личность неординарная, понятно даже в этом спектакле, где Базаров представлен персонажем довольно неприятным.
В «Отцах и детях» важнейшим для меня был финал: настолько пронзительный, что дочитывала я его в слезах. Не менее сильно этот эпизод бьет и в данной постановке. Спокойный, чуть бытовой, но пропитанный такой ужасной болью. Кажущийся спокойным отец Базарова на контрасте с повесившим голову Аркадием, и почти сумасшедшая мать – это очень сильно. Это и скрываемое, и заметное горе – это страшно. В этот момент становится очевидным, что смерть – это то единственное, что изменить нельзя. Особенно тяжело смотреть на этих героев из-за ранних эпизодов с ними и демонстрации абсолютно искренней и слепой любви. Вот она – награда за их любовь! Смерть! Неисправимая и холодная! Но даже в эти моменты отец не винит сына, не ставит под сомнение его поступки. Он просто очень страдает.
Можно было бы так и закончить этот спектакль, как заканчивается сам роман. Однако в спектакле мы наблюдаем довольно продолжительную сцену в доме Кирсановых спустя 4 недели, которая мне все же кажется лишней. Несмотря на то, что теперь все одеты в темные тона, Аркадий вспоминает Евгения, сцена призвана сгладить тяжкое эмоциональное состояние после смерти Базарова. Мы узнаем о двух грядущих свадьбах. Жизнь идет дальше, кто-то счастлив или движется к своему счастью, а прошлое так или иначе остается в прошлом.
«Отцы и сыновья» - это тот спектакль, где на первом плане молодые актеры Театра Маяковского, и где на них держится вся постановка. Они в главных ролях, вследствие чего ветераны их уже не страхуют. Стоит признать, что они полностью справляются. Особенно запоминается своим перевоплощением Макар Запорожский. Беляеву-Базарову не хватило разве что какого-то отрицательного обаяния, и он был довольно холодной фигурой. Не очень понятно, почему появился «дон-жуанский» список, и отчего все девушки-героини так или иначе попали в его сети. Наталья Палагушкина, кажется, попала в ловушку складывающегося амплуа: в «Плодах просвещения» роль почти такая же. Она очень милая актриса, но пока совсем не разноплановая. В целом, роли молодежи получились яркими, так что даже эпизодически появляющиеся герои запоминаются и обладают очевидно выраженным характером, как слуга Кирсановых Петр (Алексей Сергеев), слуга Базаровых Федька (Алексей Ушаков), например, или Катя Одинцова (Вера Панфилова). Старая гвардия – это старая гвардия. Сильная, убедительная в своих ролях, но стоит признать, что вся страсть спектакля на этот раз у молодежи.
Спектакль категорически советую к просмотру. Давно не получала такого удовольствия от театральной постановки. Выдающееся оформление, отличная игра актеров, деликатное музыкальное оформление, будь то пение птиц или тихая игра на музыкальных инструментах. Четко выдержанная стилистика. Отличный спектакль, просто замечательный. Камерность сцены на Сретенке добавляет атмосферы, так что зритель почти вовлечен в действие. Наверное, что-то потерялось бы, если бы спектакль был перенесен на большую сцену.
Я была на спектакле «Развод по-мужски» уже относительно давно: 10 марта 2015 года, то есть почти три недели назад, поэтому горячих впечатлений не получится. Тем не менее, постараюсь поделиться своими мыслями по этому спектаклю. Относится он к категории спектаклей еще арцибашевской Маяковки, довольно сильно отличающейся от Маяковки сегодняшней. Я бы даже сказала, это чуть ли не последний из могикан; спектаклей, поставленных до прихода Миндаугаса осталось не так много.
Спектакль этот о взаимоотношениях двух друзей, один из которых оказывается брошен своей любимой женой, а второй соглашается его приютить. Однако классической холостяцкой жизни не получается. Этот спектакль в немного примитивном стиле демонстрирует на примере одного пола взаимоотношения все же двух полов, семейные отношения в том виде, в котором мы к ним привыкли. Никаких намеков на гомосексуализм в спектакле нет, напротив, над этим скорее по-доброму хихикают, а не подчеркивают или осуждают. Я не думаю, что было очень сложно отделить семейные отношения от отношений любовных, и у авторов это получилось. На свет были вытащены типичные черты взаимоотношений давно живущих вместе супругов, типичные обиды и непонимания.
Первая черта, представленная на суд публики – относительная чистота квартир людей семейных и легкомысленный бардак людей холостых. Основная проблема, которую нас заставляют увидеть – это то, что суть не в чистоте, а в том, что перманентный бардак – это в определенной степени свобода, а необходимость соблюдать порядок эту свободу ограничивает. Разведенный Оскар за свою свободу цепляется невероятно, поэтому появление в доме чистоты травмирует и мучает его столь сильно. Интересно, что друзья данной необычной пары готовы поддержать как первого из них, так и второго: с одинаковым интересом они играют в карты и кушают бутерброды. Возможно из-за того, что никто не откажется воспользоваться преимуществами семейной жизни, но при этом не каждый готов жить в этом состоянии ежедневно. Поведение друзей не похоже на избегание конфликтов и попытку быть учтивыми по отношению к обоим, скорее, это погоня за собственными желаниями, может быть, не осознанная.
Главная часть отношений этой пары мужчин начинается традиционно с появления женщин. Надо отметить, что женщины выглядят в спектакле не столько живыми персонажами, сколько макетами, одна – относительно умная, вторая – откровенная дура, но обе ведут себя типично по-женски. Это подчеркивается даже определенной синхронностью движений. Подчеркивает такие их роли даже их внешний вид, нарочито забавно одетые и накрашенные, непременно с солнечными очками, как какие-нибудь соблазнительные и недоступные красотки на пляже. Разговор их с Оскаром похож на типичный для кино, например, разговор крутых девушек и мачо, когда каждый играет свою роль. Поведение Феликса в некоторой степени приводит к разрыву шаблона, так как девушки видят перед собой некоего индивидуума, им понятного и близкого. Который не давит на жалость, но вызывает сочувствие, который не пытается казаться крутым, а кажется таким, какой он есть. Очевидно, что все это усугубляет материнский инстинкт, и в этот момент Феликс похож даже не на женщину, а на ребенка, которого хочется пожалеть. Единственное, что в этой сцене не понятно, почему девушки корчат недовольные рожицы при взгляде на жену Феликса: мы не видим ее фотографии, комизм момента остается непонятным.
Финальный бунт Оскара кажется выпуском пара, который отличается от отношений семейных. Вряд ли мужчина позволил бы себе запустить макаронами в стену. Не из-за боязни травмировать психику супруги, но из-за боязни потерять авторитет в ее глазах. Поэтому подобная выходка похожа на ссору все же друзей, или братьев, пусть и с примесью семейности. Бунт этот против ущемления не только свободы, но и против подавления мужского начала, когда мужчину так или иначе склоняют делать что-то, что не сочетается с его представлением о мужественности. Поэтому персонаж столь отчаянно пытается играть в карты. Однако он теряется при появлении соседок, свидание с которыми закончилось столь безрадостно: женщины есть и остаются слабостью мужчин. С одной стороны, он испытывает ревность, с другой – это ущемленное самолюбие. Но главное: обида, что показательный урок для Феликса таки не состоялся.
Финал показался наиболее слабым местом всей постановки: совершенно не понятно, зачем было делать его таким, не понятен выбор героя для организации счастливого завершения истории. Конечно, на протяжении пьесы мы наблюдаем некоторые намеки на слабость Оскара перед женщиной тоже, однако все же не была эта история центральной, чтобы выводить ее на первый план.
Хочется отметить разительную разницу между этим спектаклем, и тем, что мы видим на сцене сейчас, поставленное с новым худруком. Этот спектакль гораздо проще для восприятия, он проще поставлен. В нем нет отчаянной стильности, он даже немного провинциален, порой кажется несколько упрощенным для восприятия. Декорации вполне стандартные, чуть ли не на уровне антреприз: просто и без выдумки, которая сейчас присутствует в оформлении почти любого спектакля. Единственной понравившейся мне находкой является искусственное дерево якобы за окном, которое создает атмосферу и жары, и какого-то города. Остальное, начиная от костюмов, и заканчивая декорациями в целом, довольно простое. Это все не несет в себе отдельной идеи, и служит лишь оформлением.
Однако стоит отметить музыкальное оформление. Арцибашев выбирал для постановок более киношный стиль. В нем более тщательно выбрана фоновая музыка, зачастую, использованы знаменитые, яркие мелодии. Таким образом, вся история больше похожа на фильм, где мелодии сменяют одна другую, зачастую спектакли запоминаются даже таким оформлением. В случае с новыми спектаклями Маяковки, музыке уделена второстепенная роль, выбраны фоновые и довольно безликие мелодии. Показать историю так сложнее, но иногда хочется и звукового впечатления тоже. В целом же есть ощущение, что в современной Маяковке зачастую тяга к стилю и форме превалирует над тягой к содержанию. Спектакли Маяковки не глупые, но иногда провисают по режиссуре, хотя оформлены просто восхитительно. Спектакли тех лет выглядят проще, смотрятся проще, но с художественной точки зрения они зачастую слабее.
Очередной спектакль Театра Маяковского, на котором я побывала и который, похоже, завершает мои походы в данный театр в этом сезоне – это «Дядюшкин сон». Честно скажу, спектакль хотя и приятный, но ничем ярким для меня не запоминающийся. Действие разворачивается достаточно неспешно, достаточно равномерно и довольно равнодушно. Иными словами, это не комедия, не драма, а какое-то философское повествование.
Как всегда, заслуживают внимание декорации. На сей раз, это двухэтажное сооружение, на второй этаж которого то и дело забирались разные герои в основном с целью подслушивания. Получилось такое сооружение типа «за кадром», когда ясно, что и действующие лица видят происходящее на сцене, и зрители, а вот герои на первом плане этого не замечают. Различий между сословиями этот чердак не имеет: вначале это место, где тихо развлекаются колоритные слуги, а потом это место открытия тайн, и там уже переживают свои горести хозяева.
Если чего спектаклю и не хватило, то это любви хоть от кого-то. Основную функцию чувства здесь исполняла далеко второстепенная история, случившаяся довольно давно с хозяйской дочерью Зиной. Однако трудно сказать, накладывала ли эта история хоть какой-тот отпечаток на ее поведение: девушка начинала нервничать лишь при упоминании этой истории, в основном же вела себя самостоятельно и решительно. Если бы не рассказ об этой любовной истории, то догадаться, что с ней что-то не так, было бы невозможно. Между тем, выражаться могло бы влияние в некотором безразличии к себе самой. Однако очевидно, что безразличия не было. Девушка – достойная дочь своей матери. Очевидно, что возможность богатства прельщает ее в принципе, пусть и перспектива принести себя в жертву несколько обижает.
Главный герой – полуигрушка-полуживой князь, выглядит отчаянно комедийно, но вызывает некоторую неприязнь, так что смеяться не хочется. Сказать что-либо о его характере сложно, ведь весь спектакль его роль – быть частью интриг, развиваемых разными персонажами. Определенно, он – главное доказательство, что наличие денег привлекает внимание, но не любовь. Отделить семена от плевел становится сложно. Кажется, что деньги в его случае – это даже плохо. Они не спасают от одиночества, они лишь делают своего обладателя целью, что не есть хорошо.
Несмотря на то, что Марья Александровна в исполнении Ольги Прокофьевой является главной героиней, почему-то не она приходит на ум, когда начинаешь вспоминать спектакль. И правда, ее героиня – главная интриганка, но всегда на втором плане. Даже ее речь - размеренная, убаюкивающая, чем-то напоминающая речь учительницы в школе. Основное прекрасное в ней – это ее костюмы, столь стильные, столь красивые, что можно любоваться только ими. Можно ли ее героиню назвать циничной? Да, но ее начинаешь понимать, когда видишь ее супруга. В спектакле нет линии каких-то особенных ее отношений, однако есть ощущение, что все, что она делает для дочери, основано на ее личном опыте. Она кажется женщиной опытной с любой точки зрения.
Основная черта всей постановки – это то, что действиями героев руководит исключительно корысть и выгода, и не более того. Чувства, даже если они и декларируются, абсолютно фальшивые и надуманные. Чувства со стороны Павла, например, вовсе не являются ранеными, скорее, уязвленными. Трагедия Зины кажется болью прежних воспоминаний. Никаких переживаний настоящих в спектакле нет. О чем это говорит? О том, что обществом руководит корысть? О том, что там, где есть деньги, чувствам места нет? Может быть, а может быть еще и о том, что родители учат своих детей жить ради материальных благ, а не собственного счастья. О том, что люди зачастую путают материальную обеспеченность и счастье. Марья Александровна желает дочери счастья, но предлагает ей деньги как его залог, хотя деньги таковым не являются. Павел прельщается девушкой как красивой невестой, но ему все равно, по сути. Все эти истерики – не более чем проявление характера. Он начинает воспринимать девушку как свою собственность, отсюда и переживания.
Эти отношения кажутся если и не ущербными, то какими-то искусственными, где все претворяются, а какие они на самом деле - не понятно. Единственные настоящие и живые персонажи – это слуга, мечтающий об апельсинах, и отец Зины, слишком глупый, чтобы играть в интриги. Совершенно остается не понятным, почему та же Марья Александровна вышла за него замуж, а ведь это могло бы сказать многое о ее личности.
История полусоперничества главной героини и еще одной дамы в городе раскрыта в основном при помощи неприязненных фраз да финальной потасовки. Казалось бы, это уже человеческая история, но загнанная в рамки приличия Марья рассуждает о «кадушке» ровно так же спокойно, как о платье, которое она хотела бы надеть. Кажется, что главное для нее- не превзойти, а возвысить себя, унизив другую женщину, и это чисто человеческий инстинкт, который, тем не менее, сжат стальной хваткой и лишь изредка поднимает голову. Зачем для этой истории музыкальные вставки с подчеркнуто плохим вокалом – не очень ясно. Хотя, возможно, в этих мелодиях отражается вся сущность истории: фальшиво, но претенциозно. Я не о спектакле, а о интригах, из которых соткана вся жизнь в этом городке. Видимо, интриги – это главное развлечение города.
Присутствует в спектакле и некоторый намек на мистику, выражающийся в основном определенной обработкой голосов (на ряде артистов надеты микрофоны). Правда, кроме такого звука, более эта тема не раскрыта. Возможно, эта обработка голосов призвана всего лишь показать некоторую убедительность, почти внушение со стороны ряда героев? Полумистическим также кажется появление матери любимого Зины: то ли призрак, то ли живой человек… Агрессивный по отношению к живым людям, как и все призраки. Заставляющий почувствовать что-то настоящее, даже если это больно.
Спектакль довольно увлекательный как наблюдение за обществом позапрошлого века как века красивого и элегантного. Но зачастую насквозь фальшивого. А что изменилось с тех пор? Тяга к деньгам и выгодные браки никуда не делись. Разве что теперь такой выбор делают сами дети, а не родители, и право голоса у них появилось. Сущность человечества не меняется тысячелетиями, о каком бы веке мы спектакль не смотрели, человеческое поведение актуально для любого времени.
Я достаточно давно уже не была в любимой Маяковке, в какой-то момент просто захотелось разнообразия. И вот сейчас была на предпремьерном показе их нового спектакля «Русский роман». Что это и о чем, я не знала и не узнавала, так что все было сюрпризом, кроме, разве что, его продолжительности, более чем предсказуемой для данного режиссера.
Если предыдущие увиденные мной постановки Миндаугаса Карбаускиса были отчаянно эстетскими, пусть порой несколько скучными, то «Русский роман» чуть проще в оформлении, чуть проще в подаче, чуть больше направлен на то, чтобы быть интересным зрителю – в нем меньше претензий на элитарность. Я бы назвала спектакль альманахом, поскольку он состоит из эпизодов, множества эпизодов, условно связанных жизнью Льва Толстого, а реально эту связь зритель придумывает сам. Режиссер использует как писателя, так и его героев, намеренно их смешивает, так, что зритель не всегда может понять, кого же он видит на сцене: Китти и Левина или Толстого и Софью. Впрочем, сам Толстой на сцене не появляется, мы лишь в каком-то сюрреалистическом бреду Софьи в начале постановки слышим его голос. На протяжении всего спектакля он растворен в героях, он понятен именно благодаря им.
Я, к стыду своему, не читала «Анну Каренину», поэтому не могу сказать, досконально ли были воспроизведены сцены из этого произведения. Подозреваю, что нет, и происходящее на сцене – лишь фантазия на тему. Берутся характеры, яркие их проявления, и исследуются. События и эмоции в жизни героев перекликаются с реальными событиями и героями в жизни Софьи и Льва Толстых. Вот сцена из произведения, где на сцене еще Китти и Левин, а вот спустя много лет Софья выясняет отношения с простой бабой, фигурировавшей еще молодой в том повествовании. Софья вспоминает события книжные, события книжные влияют на жизнь реальную. Везде незримо присутствует автор, который мучает всех героев. Кто-то не замечает, кто-то отчаянно страдает.
Даже эпизоды с Анной Карениной – вставленные, не могущие перемешаться с повествованием – таки смешиваются, будто подсказывая, пусть и ошибочно, судьбу Софьи. Зачем Каренина здесь вообще? Может, добавить трагизма, а может, просто чтобы показать метущуюся душу писателя, наделившего героиню таким характером. Во всей этой истории тоже есть свой дьявол – Чертков – мужской персонаж, сыгранный женщиной, оттого жутковато страшный. Он противостоит настрадавшемуся когда-то ангелу – Софье, которая, может, совсем и не ангел, и ее взгляд не героя может быть лишь подозрительностью.
Софья в исполнении Евгении Симоновой – женщина на грани, она всегда такая, в любом эпизоде и в любой проявлении. Ее эмоция – истерика, она как открытая кровоточащая рана, как человек без кожи, которому больно любое прикосновение. Она ищет помощи, понимания, покоя, она бросается из крайности в крайность. Из нее будто выпили жизнь и оставили существовать, и ей от этого больно. Возможно, великий супруг – ее главный мучитель, но она этого не осознает, видя угрозу во всех вокруг, и стремится к нему как к источнику стремится странник в пустыне, как к спасению, причем собственному, в первую очередь. Ей больно, но ее трудно воспринимать всерьез из-за бесконечной истерики и крика, который утомляет даже зрителя в зале, не то что сценических членов ее семьи. Все эмоции переходят в этот крик, в эти исступленные монологи. Они стираются и обесцениваются, но она этого не чувствует, она по-другому не может. Во время самого спектакля истеричность кажется лишней, перебором. Но сейчас становится понятно, что проявляй Софья свою боль иначе, спектакль был бы другим, потому что спокойная и скрытая боль вызывает совсем иную реакцию всех вокруг, не была бы тогда героиня в этом смерче событий и эмоций, все было бы немного иным.
Оформление спектакля кажется проще остальных работ в спектаклях Карбаускиса, но оно совсем не менее наполнено символизмом. Первая сюрреалистичная сцена вызывает стойкие ассоциации, нет, не с 19 веком, но с веком 20-м. все эти люди во вневременных костюмах будто тени, будто слабое отражение эмоциональных и вдохновенных первых лет существования СССР, но уже с налетом дальнейших трудностей. Их трудно выделять, они не просто в тени, но серые, они вызывают ассоциацию с навсегда запечатленным на фотографиях моментом. Одна живая Софья и множество теней. Красный платок одной из крестьянских девушек в центре постановки вызывает стойкую ассоциацию с грядущим, хотя он может символизировать что-то еще. А ее танец с повизгиванием похож на реверанс сегодняшней моде, знаменитому танцу на фоне деревни под какой-то иностранный хит, который сам стал хитом на ютьюбе. И всегда во всех сценах нас преследует этот стог сена, как символ деревни и простоты, проникших в жизнь героев навсегда и навсегда ее изменивший.
Пытается ли быть спектакль актуальным? В какой-то момент, да, но попытка эта слабая, и запоминается лишь сам факт ее наличия. В остальном же нет – всего лишь исследование характеров персонажей, интересное переливание одного события в другое, коктейль из них. Интересная попытка запутать зрителя, исследовать писателя, обратившись к его героям.
Финал показался не менее сюрреалистичным, чем начало. Совсем не ясно, происходят ли события на самом деле, или лишь в воспаленном воображении Софьи. С одной стороны, ее мечта, а с другой – цирк, клоунада, гримасничанье. Она ощущает свою жизнь как бесконечный балаган, вот это воплощается в реальность. А воплощается ли? Что вообще происходит, кто эти герои, кого мы видели на сцене весь спектакль? Думаю, ответ на этот вопрос каждый зритель должен найти сам.
Не могу сказать, что мне понравилась Евгения Симонова в главной роли, хотя я и понимаю наконец задумку, которую она воплощала. Для меня ее эмоции через край оказались утомительны, но это тот эффект, который должен быть. Молодые актеры мне понравились много больше: Алексей Дякин как Левин, в котором столько чуть смешащих зрителя противоречий. Ангелоподобная Китти – Вера Панфилова – в другой момент становится уже почти той самой Софьей. Истеричной особой, которую никто не может воспринимать всерьез, как бы сложно ей ни было. Мне поначалу совсем не понравилась Мириам Сехон – Каренина. Но затем вдруг стало понятно, что не нужна ей сейчас излишняя страсть, а для внутренних противоречий, для отчаянного стремления к чему-то, чего она не понимает, столь слабая душевно героиня хороша.
А еще в спектакле неожиданно есть юмор, и даже смешной. В основном, его появлению мы обязаны происходящему абсурду, воспаленному мозгу Софьи, но и героям Толстого в их метаниях мы тоже обязаны. Герои все делают слишком, и это заставляет улыбнуться, но как-то горько, ведь весь происходящий на сцене абсурд – он от боли.
Я могу охарактеризовать спектакль так: он получился проще, чем предыдущие постановки, он менее претенциозный, но он не скучный. Мне кажется, этот спектакль – что-то новое для Карбаускиса, его заход на еще чужое поле. Попытка раскрыться в другом жанре. Вот что это такое. Уже менее отстраненное и менее холодное, однозначно качественное зрелище. Новый шаг для режиссера. Очень любопытно
После феерично неудачного (по моему мнению) «Белый. Петербург» меня и мое мнение о театре отогревала любимая Маяковка с их премьерой «Бешеные деньги». Теплая, располагающая и не обременяющая лишним символизмом постановка, где интересное для себя может найти любой зритель.
Сейчас, во времена, когда деньги правят миром, но «денег нет», постановка «Бешеных денег» кажется очень актуальной. Спектакль буквально сталкивает и заставляет сравнивать два подхода к деньгам: условную «золотую молодежь» и успешных молодых. В комичной, пусть и с налетом трагизма, форме. В спектакле есть, тем не менее, некий дух умирания прошлого, а также ощущения приближающегося будущего, когда в одно и то же время живут и сосуществуют люди разных формаций. Это порождает и искры, и веселье, и горе, и обман, причем для всех.
Все в этом спектакле усиленно создают видимость, намеренно или случайно. Все живут в каком-то непрекращающемся мираже, и все происходящее на сцене – химера. Все пытаются заставить верить других в химеру, но и сами верят в обман соседа. Ради этой видимости люди готовы губить свои и чужие жизни, и этих жизней не жалко самим обладателям, ведь в них ничего настоящего нет и никогда не было. Эти творцы песочных замков бессердечны, жестоки и не способны ни на какие чувства. Даже если они не глупы, они мыслят в одном и том же безнадежном направлении, раз за разом попадаясь на чужие обманы и миражи, такие же, как творят они сами. Большинство героев находятся в бесконечных долгах, но творят и делают еще долги, просто не понимая, как можно жить иначе. Это такой привет сегодняшнему настоящему, в котором люди точно так же влезают в кредиты, которые физически не способны выплатить. Только на сцене герои швыряют деньги на наряды и выезды, а в настоящем – на айфоны. Но ведь цель не изменилась – создать видимость. Весь мир – лишь видимость. Люди живут ради видимости. Видимости успеха, достатка, просто ради видимости счастья. Удивительная ситуация, когда видимость счастья дороже его самого.
Что здесь настоящее? Настоящие здесь лишь чувства Саввы, его любовь. Грубая, но честная и преданная. Этот человек – противоположность всем остальным, этакий представитель новой формации, крепко стоящий на ногах, не теряющий голову практически никогда. Что трудно дается, то не выкидываешь на ветер. Поначалу Савва кричит, чем отличается от манерных прочих героев, он искренен, кажется наивным. Но этот крик постепенно сменяется медленно подступающим спокойствием, ближе к финалу становящимся расчетливым безразличием. Его отчаяние, такое искреннее, тем не менее, не кажется безнадежным, как неизбежно подступающее отчаяние Лидии и ее матери, или как веселое безразличие прочих персонажей. Этот герой несет в себе будущее, как для себя, так и для других. Любопытно, что его формируют, его в какой-то мере учат своей бессердечностью такие люди, как Лидия и ее окружение. Только все здесь несутся в пропасть, кроме него одного.
Этот спектакль очень цельный по своей постановке, по своему оформлению. Я бы не сказала, что декорации обладают новаторством, нет, но они качественные, перемены сцен происходят не тягостно для зрителя, а одни и те же вещи могут играть совершенно разные роли. Спектакль, несмотря на некоторый даже нерв, настраивает зрителя на спокойный и мирный лад. Все время играет успокаивающая музыка, создающая атмосферу размеренной и мирной жизни. То же самое делают и костюмы: здесь нет пуха и перьев, платья актрис максимально простые, но «вкусные», костюмы актеров удивительно подходят этим персонажам, вплоть до шляпы или шарфа (очень удачная находка для несколько потерянного героя). В целом, постановка оформлена в теплых тонах, выглядит на сцене как-то даже компактно и камерно, хотя это спектакль большой формы.
Актерский состав очень силен, как старшее поколение, так и прекрасная молодежь Маяковки. Приковывает к себе внимание Полина Лазарева – такая рафинированная стервь, очень красивая, но очень холодная. Холодный и высокомерный взгляд, самолюбивая улыбка: о ее героине все ясно с первого появления. Она составляет удивительный контраст своему «горящему» мужу в исполнении Алексея Дякина, чей образ максимально «русский» и достаточно простой внешне. Виталий Гребенников с своим Телятевым будто вышел из популярного российского ситкома, тем не менее, очень удачно вписывается в происходящее в своих эпизодах. Старшее поколение здесь показывает мастер-класс, но вовсе не к нему приковывается внимание зрителя.
Спектакль обладает приличной продолжительностью: это не 3 часа, как указано в программке, не верьте, все 3,5! Однако действие настолько интересное, забавное, «теплое», обаятельное, что время пролетает незаметно. Здесь можно и посмеяться, и сопереживать, и подумать. От «Бешеных денег» не веет устаревшей классикой, все очень современно, актеры играют очень современно с отчасти современными же характерами и манерами, но спектакль сделан с любовью к этой всегда актуальной пьесе. Ближайшее сравнение для меня – «Волки и овцы» в Мастерской Петра Фоменко, но все же постановка Маяковки полностью в ее стиле, она более – снова это слово – современная и чуть злободневная. Здесь не так много откровенного юмора, но актеры заставляют зал смеяться.
В общем, это моя рекомендация. Этот спектакль – не заявка на все театральные премии мира, это лишь одна из премьер театрального сезона. Однако на фоне многих и многих постановок «Бешеные деньги» выглядят сильно и достойно. А еще…Они абсолютно в стиле Маяковки Миндаугаса Карбаускиса! Пусть даже спектакль «теплый», от него все равно веет холодком, парадокс. Стильная столичная Маяковка, очень люблю.
К постановкам Миндаугаса Карбаускиса надо морально готовиться. Ничего, эти 4 часа пролетят незаметно. Или хотя бы просто пролетят. В случае с «Изгнанием» есть хотя бы 2 антракта и малая сцена, на которой постановка смотрится определенно хорошо. Это спектакль-заявка, интересный и профессиональный, пусть и холодный.
История «Изгнания» - это жизнеописание литовских мигрантов, уехавших в поисках хорошей жизни в Лондон. Все эти 17 лет там мы проживаем вместе с усталым и не имеющим покоя Беном, который меняет занятия, имена, окружение, но сталкивается и сталкивается с теми людьми в автобусике, в котором он когда-то ехал в Лондон.
Это история о разбитых мечтах, о поисках себя в себе и себя в мире. История о том, как реальность может перечеркнуть мечты. Это история о том, как притягивает прошлое, как притягивает Родина, что совсем не всегда хорошо. Бен меняется на наших глазах: он узнает новую культуру (Фредди так контрастирует с дешевой попсой в автобусе), он узнает новые правила отношения к людям (толерантность к другим постепенно приходит и к Бену), он узнает новых людей. Каждый новый шаг для героя мучителен и болезненен, как с физической, так и с психологической точки зрения. Бен часто выброшен и подавлен, одинок и безнадежен. Но он буквально заставляет себя делать новый шаг и идти дальше.
Что главное в его пути? Герой всего лишь хочет чего-то добиться. Он всегда к чему-то стремится, и это стремление, поначалу вытаскивающее его из ямы, в итоге не дает ему быть счастливым здесь и сейчас. В спектакле звучит мысль о стремлении к тому, чтобы быть человеком. Для Бена это значит быть местным, европейцем – британцем, подавить свое «я». Но это только для него. Быть человеком – быть самодостаточным здесь и сейчас. Поэтому в этой истории есть счастливые люди, вне зависимости от обстоятельств. Бен просто все время стремится к недостижимому идеалу, который делает его несчастным, ведь он осознает, что никогда его не достигнет. Он даже хочет сменить любимую футбольную команду, чтобы не болеть за проигравших, а болеть за победителей, и это о стремлении, а не о примирении со своим местом в жизни. А его старые знакомые зачастую просто живут. Вместе с тем, стремление к большему вытаскивает Бена, а его знакомую Эгле наоборот туда погружает.
В этой постановке нет как таковых столкновений культур. Точнее, это столкновение есть, но лишь отчасти. Разные люди и разные нации живут мирно, пришлые пытаются интегрироваться в страну, и их принимают, но! Момент террора порождает в людях страх, а где страх, там ненависть. И вот уже на сцене ненависть к тем, кто другой. Ненависть к Бену, или его ненависть к его почти другу Азиму. Это не такой уж большой эпизод, но важный, ведь он рушит для нашего героя, да и не только для него, годами нарабатываемое умение быть своим, а не чужеродным. Быть своим внутри, ощущать себя самого своим.
Бен здесь в трех ипостасях: это неудачник Бен, приехавший в Лондон, это уже чуть поднявшийся поляк Марек и это успешный среднестатистический британец Роберт. Каждый из них оказывается опрокинут, и каждый из них возвращается к Бену, всегда живущему внутри этого человека. Просто нет у героя душевного спокойствия, он не становится другим, он лишь играет в другого. Не имея спокойствия, Марек или Роберт быстро становится обратно Беном, лишь встретив старых знакомых. Родина возвращает обратно, жестоко и беспринципно. Благополучная жизнь, так тяжело достигнутая, держится на тоненькой ниточке, которая может очень легко порваться. Случайно. Глупо. Всех героев так или иначе тянет назад, и все они сопротивляются. К прошлому нет возврата. Этого возврата просто не хочется.
Что в спектакле есть действительно выдающегося, так это оформление. Минимальными средствами достигается максимальный эффект. В одних и тех же декорациях мы видим десятки локаций, и всегда они органичны. Здесь и коробка с помойки, и старый корабль, и вход в ночной клуб, и много чего еще. Зачастую используются киношные приемы, когда с одной стороны мы видим один этаж и героя, а с другой – этаж выше. Железные стены эффектно гремят, а еще выглядят в разном освещении совершенно по-разному и даже в разных цветах. Костюмы здесь минимальны, настроение часто создается какой-то одной деталью. В спектакле много музыки, и даже в какой-то момент герой поет сам. Все это в совокупности создает настоящую атмосферу Лондона, но каких-то его подворотен, этакий нижний мир. Настроение у спектакля есть!
Это история не столько о мигрантах, сколько история о потерянных людях, не сумевших быть счастливыми дома и не ставшими счастливыми в Европе. Они сталкиваются с собственной ненужностью, когда единственный путь стать частью общества – полностью изменить себя, что очень трудно. Здесь много судеб: и счастливые, и не очень. Наш Бен-Марек-Роберт едва ли счастлив. Он всегда в поиске, но он не знает, в поиске чего. Даже в тот момент, когда, казалось бы, он нашел свое счастье, его бесконечный бег это счастье может легко отнять. Быть человеком? Но человек по умолчанию человек. Надо стремиться к собственному счастью, и уметь его сохранить. Ведь это вещь хрупкая.
Все-таки «Изгнание» - холодный спектакль, обращенный к разуму. Здесь совсем нет эмоций. Это умная постановка, сделанная для молодого поколения, не без юмора, но без чувств. Даже условная любовь у Роберта – не любовь совсем, а стабильность, приземленное состояние. Мне, скорее, нравится этот спектакль, понятно его настроение, но он холодный.
В любимой Маяковке я не была уже очень давно, как ни странно, и новостями про их готовящуюся премьеру «Донжуан» очень заинтересовалась: жанр, обозначенный как «селебрити-драма», первые и весьма интригующие фото декораций… Было ощущение, что, наконец, музыкальная постановка, хоть и оказалось, что это не так, но тем не менее. «Донжуан» - однозначно новаторство, эксперимент, он очень отличается от «Бешеных денег», что создавал тот же режиссер – Анатолий Шульев. Запомните, к слову, это имя – совсем молодой (28 лет), а создает замечательные постановки, надеюсь на успешное театральное будущее! Так или иначе, в спектакле ощущается такая молодая, бунтарская энергия, это такое обаятельное, хорошее хулиганство, ни в один момент не пошлое, не глупое, что даже хочется и пересмотреть.
Главный герой, как понятно из названия – Донжуан, именно так, слитно. Он знаменитость неопределенного рода занятий, именно селебрити. Он предстает перед нами будто чуть пьяным, всем своим поведением издевающимся над окружающим миром, носящим экстравагантные костюмы, провоцирующим и абсолютно не знающим ни рамок, ни границ. Хотелось бы отметить однозначно возникающую ассоциацию с Григорием Лепсом: этим образом явно вдохновлялись, о чем свидетельствует явная экстравагантность поведения, «лающая» манера разговора, своеобразная манера держать себя, и узнаваемые очки. Ближе к финалу в какой-то момент наш Донжуан становится просто невыносимо похожим на указанного певца. Не думаю, что было столь важно, на Лепса похож Донжуан или нет: просто был взят узнаваемый образ типичной российской знаменитости.
Вся его жизнь – непрекращающийся поп-рок концерт, где «роковые» разборки с одетой в байкерскую одежду Эльвирой соседствуют с очередными признаниями в любви очередной дурочке – Шарлотте, в подчеркнуто откровенном платье и в типично шоу-бизовском образе, даже нет, в образе провинциалки, пытающейся быть похожей на знаменитостей: губки уточкой, сама не слишком талантлива, о чем буквально кричит подчеркнуто отвратительное ее пение, не слишком умна, но капризна с преданным поклонником. Донжуан провоцирует, оскорбляет, врет или наоборот, пытается быть трогательным: он все время в образе, он играет, но не прячет одного – своего противного всем вокруг поведения, которое не принимает даже его слуга Сганарель. Вся его жизнь – бунтарство, вот только бунтарство ради бунтарства и ненависти к нему, которую он и хочет, ведь она привлекает внимание, и боится – ведь она может быть опасной.
Хочется отметить и то, что Донжуан выглядит все-таки уже сдающим свои позиции: хоть он и молод, еще пытается быть ого-го, пытается вести обычный для себя образ жизни, то здесь, то там организм его дает сбой, и он схватывается за спину, например – тоже своеобразная плата за беспутство. Своеобразный «звоночек», свидетельствующий, что что-то меняться должно.
Герой всегда ведет себя вызывающе, по отношению ли к людям или высшим силам. Но все его выкрики, действия выглядят как провокация, которой он сам не придает особого значения – он просто играет. К божественному он относится как к человеческому – одинаково вызывающе. Здесь хочется отметить, что попытка окружающих перевоспитать, развязка все равно – человеческое, все равно именно люди карают эту непокорную голову, люди читают нравоучения, и все, что происходит – так или иначе, порождение разума. Люди говорят то, во что или верят, или должны верить, а Донжуан очень долго всего лишь не подчинялся этим правилам, он играл в свою игру, он провоцировал, а его воспринимали всерьез, считали таким, как другие.
Самое важное традиционно – финальный монолог Донжуана о притворстве, о природе человеческой, о том, что все фальшиво, что никого не интересует, каков человек на самом деле, лишь бы вид имел приличный. Все это так узнаваемо и так верно: фальшь, лицемерие – то, что, к сожалению, часто окружает нас в нашем мире, что льется с экранов, с чем сталкиваемся в обычной жизни. Вот только дальше не логично: Донжуан платит за свои грехи, несмотря на притворство, так может, он просто мало притворялся? Или все-таки он не до конца прав? Этот посыл я не до конца поняла.
Как не очень считала и некоторую религиозную тему в спектакле: Донжуан периодически богохульствует, бросает вызов высшим силам, в своем монологе тоже упоминает наиболее религиозных как наиболее развратных что ли людей. Однако Донжуан все равно платит по счетам в окружении призраков прошлого: он не был прав в своем монологе? Или напротив, все его слова совсем не важны, он отвечает не за них, но за поступки по отношению к конкретным людям, и тогда вся эта религиозная составляющая, слова, что говорили ему, или те, что говорил он – не важны? В целом, все, что говорил и делал герой, выглядело просто провокацией без дополнительных смыслов, и, если предположить, что героя всего лишь ждала расплата за человеческие поступки, получается более логично.
Отдельно хочется отметить замечательную работу художника. Основная декорация – двусторонняя, с одной стороны это свисающие провода – такая изнанка любого шоу, сделанная умно, со вкусом и в тему, и именно на этом фоне происходят бытовые моменты, а с другой стороны – это миллион звуковых колонок, которые в разном освещении выглядят по-разному: то это элемент концерта, то это будто урны с прахом на кладбище. Работа со светом просто восхитительна: он может полностью изменять декорации, что особенно видно в сцене в склепе, свет очень грамотно играет в сценах с плясками героев, свет очень эффектно поставлен в момент мечтаний Сганареля, как и резкое его изменение в момент появления Донжуана. Очень необычно и очень грамотно. Хочется сказать, что основная цветовая гамма – все так же черно-белая с вкраплениями фиолетового, а разукрашивает происходящее свет. Грамотно использованы микрофоны, звук, который они дают, и лишь в одном месте есть некоторый сбой: когда Донжуан начинает петь, звук вдруг становится глухим. Можно предположить, что это прием: типа сейчас герой поет такое спокойное ретро, и это так откровенно скучно, потому и звук приглушили, но как-то музыкальный номер теряется.
Очень качественно проработаны образы героев. Донжуан откровенно напоминает Лепса, но не во всем, он чуть накрашен, будто Джек Воробей, но ведь вспомним, что Джонни Депп вдохновлялся тоже рок-музыкантом. Его костюмы – явно сценические, далекие от бытового вида. Эльвира впечатляет в своем появлении в виде байкерши с дороги: испачканная в грязи одежда, брутальный кожаный костюм и шлем в руке, но и испачканная белая юбка (?), и все это выглядит будто огрубевшая ее душа, испачканная Донжуаном будто грязью, где есть еще что-то женское, но тоже пострадавшее. Образ Шарлотты – просто классная пародия. У девушки и макияж, и высокая вечерняя прическа, и платье, и манера говорить, себя держать – такое провинциальное стремление к шоу-бизнесу. А как она реагирует на рассказ своего парня: да, да, ага… Такая провинциальная дурочка-стервочка. А вот парень ее – тоже узнаваемый образ увальня, который чем-то недоволен и чего-то хочет, но сам не знает, чего именно. Отец Донжуана – персонаж вообще для меня загадочный. С одной стороны, его можно принять за командора или отражение командора в другом человеке. Можно было бы назвать внешний образ обыденным, если бы не фуражка, отчасти напоминающая милицейскую.
Отдельно хочется поговорить об исполнителе главной роли – молодом актере театра Вахтангова Эльдаре Трамове. Надо сказать, что здесь он выглядит старше своих лет, и справляется с предложенным образом. Он играет просто великолепно, а какие чертики в глазах! Выкладывается полностью. Все выверено и четко, но натурально: манера двигаться, говорить, все так, что веришь в этот образ. Трамов играет однозначного мерзавца, неприятного, вызывающего, отталкивающего. Но очень энергичного. Он берет своих жертв напором, будь то девушка или кредитор. Он носится по сцене, и ничуть не устает. И он очень хорошо поет. Есть здесь всего один музыкальный номер у Донжуана в финале: он реально классно поет. Для моих любимых мюзиклов этот талантливый актер был бы находкой: так любимое мною сочетание умения хорошо петь и убедительно играть, а еще и очень интересная внешность.
Наверное, «Донжуан» требует еще некоторой «чистки», приведения в более гармоничный и искрящийся вид. Но мне спектакль понравился уже таким, каким был представлен на предпоказе. Он живой, хулиганский и с молодым характером. У него есть свое лицо. Это круто.
Отправлено: 17.05.18 10:59. Заголовок: Смотрела на днях Арт..
Смотрела на днях Артура Миллера "Цена", в филиале. Решение пойти было принято исключительно из-за Ясуловича. Он мне страшно симпатичен в Петербургских тайнах. Решила закрепить и усилить впечатление от работы мастера. У меня получилось Так приятно когда не халтура, потому что когда воспринимаешь и зрительно хорошо, и психологически, и артист поддает оттенков своему исполнению всеми возможными приемами - это пилотаж конкретный
"Русский роман". Проходная работа как по режиссуре, так и - особенно - в части пьесы (чтоб не сказать халтура, всё-таки тема великовата для капустника). Лучшие - Симонова (хотя для нее актерская задача минимальна), Агафья/Чертков (это феноментально само по себе плюс актерское мастерство), и бабушка-нянюшка (вот она, старая школа!). Ну и сын Лёва, в целом, был хорош, отдуваясь за остальных. Прочие - этюды, и не очень высокого уровня. Графа жаль. Жена пытается привязать к юбке, дети ссорятся, кто больше похож на великого отца, а почитатели вообще помереть спокойно не дают, конспектируют до последнего вздоха. В общем... читайте книги гениев, а на их личную жизнь забейте. Она такая же, как у вас.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 12
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Решила закрепить и усилить впечатление от работы мастера. 
- участник сейчас на форуме